Следствие - Страница 50

– Жизнь моя! - вдруг выкрикнула рыдающим голосом миссис Феншо. - Жизнь моя! Все! Все кончено! Унесли его! - Она подошла так близко, что Грегори чувствовал на щеке ее дыхание. - Он знал, что не выдержит, и еще сегодня говорил мне! Но ведь все было как обычно, почему же все кончилось? Почему? - повторяла она, жарко дыша Грегори прямо в лицо, и внезапно эти слова и фразы, выкрикиваемые с таким отчаянием, утратили для него всякий смысл и значение.

– Не знаю… о, неужели… мне очень жаль… - беспомощно бормотал Грегори, чувствуя, что запутывается в нелепости, в непонятной трагедии, становится участником какой-то неправдоподобной сцены, разыгрываемой с правдоподобнейшим отчаянием. Из-под шали миссис Феншо выползла темная рука с набухшими венами и крепко схватила Грегори за запястье.

– Что произошло? Неужели мистер Феншо… - Грегори не закончил вопроса, потому что она, захлебываясь от беззвучных спазматических рыданий, подтвердила его предположение судорожными кивками. - Ох, так внезапно, - пробормотал он.

Эти слова, казалось, привели ее в чувство. Она взглянула на него тяжело, жестко, почти с ненавистью.

– Нет! Не внезапно! Не внезапно! Нет! Уже давно, уже долго, и он все эти годы отодвигал, мы вместе сопротивлялись, боролись, у него же было все самое лучшее, что только нужно человеку. Я каждую ночь делала ему массаж, я держала его за руку, когда ему было плохо, сидела возле него до рассвета. Без меня он мог только днем, днем я ему была не нужна, но ведь сейчас же ночь, ночь!!! - снова закричала она отчаянно, страшно, и странное, звучное эхо еще усилило ее голос.

«Ночь…» - искаженно и деформированно донеслось из глубины дома, из темной анфилады комнат, выходящих на лестничную площадку, и медленно угасло - над головою женщины, которая одной рукой судорожно сдавила его кисть, а другой колотила его по груди. Ошеломленный, подавленный такой стихийностью, обнаженностью горя, такой силой отчаянья, понемногу начиная понимать, что произошло, Грегори молча смотрел на колеблющиеся огоньки свечей, озаряющие пустое, застланное коврами возвышение в центре зала.

– О ты, ты! О ты! - кричала миссис Феншо, и непонятно было, то ли она обращается к Грегори, то ли к покойному мужу, а может, взывает к Богу.

И вдруг крики оборвались и сменились всхлипываниями. Одна слеза, блеснув, упала на лацкан пиджака Грегори; он почувствовал облегчение, оттого что ей наконец удалось заплакать. Но миссис Феншо тут же взяла себя в руки и голосом, на удивление ровным, хотя и вибрирующим от сдерживаемых рыданий, сказала:

– Благодарю вас. Прошу меня извинить. Идите… Теперь вам никто не будет мешать. О, никто! Уже никому, никогда!

Голос ее задрожал, казалось, она опять сорвется на отчаянный крик. Грегори внутренне сжался, но миссис Феншо, поправив лиловую шаль, пошла к противоположным дверям. По коридору Грегори несся чуть ли не бегом и остановился только около своей комнаты.

Плотно закрыв дверь, он зажег ночник, сел на письменный стол и не мигая смотрел на лампу, пока перед глазами не поплыли радужные пятна.

«Выходит, он был болен и умер. Видно, какая-нибудь хроническая болезнь. А она, значит, за ним ухаживала. И только по ночам. А днем что? Предпочитал быть один? Что с ним было? Она вспоминала массаж. Удушье? Или нервное? Да, и бессонница; возможно, это от сердца. Такто он казался здоровым, то есть тяжело больным не выглядел. Интересно, сколько ему было лет? Явно под семьдесят. Видимо, это случилось сегодня, верней, уже вчера. Меня же почти весь день не было дома; скорей всего, он умер утром, в крайнем случае, около полудня, а вечером его увезли. Иначе как объяснить свечи?» Начала затекать нога, Грегори переменил позу. «Все, оказывается, очень просто: он болел, она за ним ухаживала - всякие там сложные процедуры… Да, а когда же она спала?» И тут Грегори вспомнил, что его ждет Шеппард. Он вскочил, схватил из шкафа старое пальто, быстро оделся и крадучись вышел в коридор. В доме царила мертвая тишина. В зале догорали свечи; он сбежал по лестнице, освещенной их неровным тусклым светом. «И всего-то это продолжалось полчаса», - с удивлением подумал он, садясь за руль. Когда он проезжал мимо Вестминстера, пробило час.

Как и в прошлый раз, Шеппард сам открыл дверь. Они молча прошли в холл.

– Простите, я заставил вас ждать, - сказал Грегори, вешая пальто, - но внезапно умер мой хозяин, и мне пришлось… э-э… выражать соболезнования.

Шеппард холодно кивнул и указал на открытую дверь. Кабинет не изменился, но при свете коллекция фотографий на стенах выглядела как-то по-другому; Грегори пришло в голову, что они несколько претенциозны. Шеппард уселся за стол, заваленный бумагами и папками, и несколько секунд сидел, не проронив ни слова. А Грегори наполовину был еще там, в темном, безмолвном доме с догорающими свечами и внезапно умолкшей стенкой хозяйской комнаты. Машинально он потер запястье, как бы желая стереть следы прикосновения пальцев миссис Феншо. И только сейчас, здесь, в кабинете инспектора, он понял, как устал за сегодняшний день. И сразу же подумал, что Шеппард, очевидно, ждет отчета о визите к Сиссу. При этой мысли в нем стало расти чувство внутреннего протеста, словно его вынуждали предать кого-то близкого.

– Я сегодня весь вечер следил за Сиссом, - тихо начал он, замолчал и испытующе глянул на Шеппарда. - Стоит об этом рассказывать?

– Полагаю, даже необходимо.

Шеппард был сама невозмутимость.

Грегори кивнул. Говорить о событиях этого вечера было очень трудно, и он старался хотя бы не комментировать их. Шеппард слушал, откинувшись на спинку кресла, и только однажды, когда Грегори рассказывал о фотографии, лицо его дрогнуло.